Хочу рассказать о том, что случается со мной не в поездках, а когда я в родном городе, когда я дома.

Хочу рассказать вам о женщине, моей подруге. Она вот уже 20 лет не выходит из дома и прикована к инвалидной коляске благодаря заболеванию – рассеянному склерозу. Галина Ивановна моя коллега по работе. Она преподавала немецкий язык в медицинской академии. Сейчас мы общаемся у неё дома, я приезжаю к ней и не могу сказать кто из нас больше нуждается в этих встречах – я или она. Я получаю от этого общения очень много: понимание того, что любовь между мужчиной и женщиной существует и она может быть долгой; мужество справляться с трудностями и чувство юмора. Как то раз Галина Ивановна с улыбкой сказала мне: «Надоела мне Светлана Вадимовна эта половая жизнь. Я провела на полу более двух часов. Я упала, да так неудачно, что ползла до кровати полтора часа, потом все таки забралась на неё и перевернулась, потому, что из другого положения мне не сесть в коляску. А когда я справилась – запела Марсельезу». О Галине Ивановне заботится супруг, но такие моменты случались в её жизни, когда он был на даче.

Совсем недавно супруга – Александра Петровича – не стало, в очередную поездку на дачу он до неё не добрался. И Галина Ивановна осталась одна. У неё прекрасные отношения с сыном, невесткой и внуками, тем не менее её второй половинки не стало. Человека, который писал с неё картины, который сделал карьеру благодаря её и ради неё. А теперь пустота и тишина и как-то нужно учиться жить дальше. В день смерти родилась строчка поэтическая, после сорокового дня сложилось все стихотворение – посвящение.

Галина Ивановна продолжает жить в этой квартире. Её навещает сын и старший внук. Я бываю. Для меня эта женщина – это … не могу подобрать слов.

Общаясь с ней прикасаешься к чему то  глобальному, космическому, вечному, святому!

Истома ящерицей ползает в костях,

И сердце с трезвой головой не на ножах,

И не захватывает дух на скоростях,

Не холодеет кровь на виражах,

И не прихватывает горло от любви,

И нервы больше не внатяжку: хочешь — рви,

Провисли нервы, как верёвки от белья,

И не волнует, кто кого — он или я.

Я на коне,

толкани —

я с коня.

Только "не",

только "ни"

у меня.

Не пью воды, чтоб стыли зубы, питьевой

И ни событий, ни людей не тороплю,

Мой лук валяется со сгнившей тетивой,

Все стрелы сломаны — я ими печь топлю.

Не наступаю и не рвусь, а как-то так...

Не вдохновляет даже самый факт атак.

Сорви-голов не принимаю и корю,

Про тех, кто в омут с головой, — не говорю.

— Владимир Высоцкий