На свое выступление в Омске я опоздала на несколько часов. Это случилось со мной впервые за многолетнюю практику работы спикером. Путь от Ярославского вокзала до аэропорта потребовал несколько больше времени, чем предполагали логисты - координаторы мероприятия. Московские пробки, как известно, явление стихийное и не всегда поддаются планированию. В общем, до Шереметьево я добралась, когда регистрация на рейс Москва-Омск уже закончилась.
Переговоры с организаторами семинара (нужно было оперативно скорректировать расписание выступлений спикеров, включая мое), далее семь часов, проведенных в аэропорту в ожидании следующего рейса, перелет, дорога из омского аэропорта до аудитории, где меня ждали, выступление, вновь аэропорт и возвращение домой.
Мой рабочий график очень плотный, мероприятия расписаны на несколько месяцев вперед. С семинарами и тренингами я езжу по всей стране и мне хорошо знакомо состояние рабочего процесса в режиме нон-стоп. Это особый образ жизни, дистанция, которую бежишь наперегонки с физической усталостью. Удовлетворение, получаемое от работы, от творческой самореализации, дает силы, позволяет не сойти с выбранной дистанции. В конце концов, это мой выбор.
Когда в салон самолета, на котором я возвращалась из Омска в Москву, вошел молодой мужчина с малышом на руках, я поймала себя на мысли, что не могу назвать ни одного из знакомых мне мужчин, кто мог бы путешествовать так же, в одиночку с маленьким ребенком. За спиной у мужчины был большой рюкзак, с обеих сторон, как патронташ, висели сумки. Пассажир с малышом на руках продвигался в мой ряд. Я предложила ему свое место у окна (с ребенком там удобнее), сама пересела ближе к проходу. Предложила, если нужно, подержать малыша. Мы разговорились.
Моему собеседнику - отцу Тимоши - на вид лет тридцать, у него тонкие черты лица, за длинными светлыми ресницами – спокойный и вдумчивый взгляд. О своей беде он рассказывал с какой-то спокойной определенностью. Оказалось, что Тимоша рождался в Новый год, маме сделали Кесарево сечение, но разрез был недостаточный, и когда ребенка доставали, ему нанесли повреждения. После рождения было принято решение не кормить малыша, из-за подозрения на сахарный диабет. Через сутки малыш впал в кому, у него стал атрофироваться мозг. Как оказалось, повышенная масса тела была связана с родовым отеком. Когда анализы не показали сахарного диабета, ситуацию стали исправлять, но время было упущено.
Не хочу и не могу судить, кто в этой ситуации прав, кто виноват. Произошло то, что произошло. Ребенок инвалид. Тимоше сейчас два годика, он не поворачивается, не держит головку, не сидит, самостоятельно он только мочится и даже не плачет, а как то протяжно стонет. Отец Тимоши (я даже не знаю его имени) говорил обо всем без обиды, без осуждения, он не обвинял врачей…. В России методик для лечения таких детишек нет, он нашел подходящую методику реабилитации в Словении и в Германии. Сам он работает в страховой компании и нашел возможность лечить сына в стране где это обойдется ему в пять раз доступнее – Словении. Это их вторая поездка. В первую они отправились вместе с женой, мамой Тимоши, во вторую решили, что он поедет один: в их семье растут еще две девочки, двенадцати и трех с половиной лет, абсолютно нормальные, здоровые, им тоже нужно родительское внимание.
Даже не могу представить, насколько этот человек устал. Впереди предстояли несколько томительных часов ожидания в аэропорту с ребенком-инвалидом, потом опять самолет… У него даже не будет возможности зайти в комнату матери и ребенка, потому что нужна справка от врача сегодняшнего дня, туда нельзя заходить с вещами, а ребенок больной, каждые полчаса требуется давать ему лекарства в специальных шприцах.
Я поймала себя на мысли, что даже если пройти все этапы лечения, реабилитации, нет никаких гарантий, что малыш встанет, пойдет, заговорит. Все может закончиться, не разрешившись. Осознавать это невыразимо тяжело.
Всю дорогу я смотрела на них и меня не покидало стойкое ощущение, что все мои проблемы, самые в моем понимании тяжелые и тяжкие, это вовсе не проблемы. Это ситуации, моменты… именно моменты, даже если они длятся годами.
Признаюсь, что после расставания я испытала чувство облегчения от того, что мне не надо нести эту ношу каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Каждодневно, ежеминутно, ежесекундно относиться к этой ситуации не как к тяжкому бремени, а как к жизни, продуктивно и спокойно, без истерики, без надрыва. Так, как это удается отцу Тимоши. Вера, любовь и надежда дают ему силы не сойти с этой дистанции. В конце концов, это его выбор.
26 Октября 2015 г. Светлана Талашова